Кодекс саентолога – это часть наших материалов, это часть нашего ноу-хау и это не что-то случайно появившееся, с чем вы просто согласились, потому что Рон (или Ассоциация или кто-то еще) подумал, что эту штуку неплохо было бы иметь и так далее.

Спасибо.

Кодекс саентолога был в действительности разработан для того, чтобы немного облегчить жизнь одиторам. Это и было первоначальной целью создания кодекса. И вы обнаружите, что, если одиторы будут ему следовать, они не будут попадать в большие неприятности. Но если они не будут ему следовать, что ж, у них могут начаться большие неприятности.

Я хотел бы поговорить сейчас с вами о хронических соматиках.

Так вот, теперь у одиторов, которым жутко не хватает игр, есть формула, позволяющая создавать больше хаотичности и больше игр. Все, что для этого нужно сделать, – это взять любое положение Кодекса саентолога и нарушить его, и у вас тут же появится больше игр. Не потому, что Ассоциация предпримет что-то в отношении вас; Ассоциация редко так поступает.

Во-первых, хронические соматики – это то, на что большинство людей хронически жалуются. Большинство людей низведены до того, что у них осталась лишь одна основная игра – игра в боль. И в результате мы как одиторы часто ошибаемся, думая, что нам совершенно необходимо немедленно устранить хроническую соматику преклира. Когда я говорю вам, что это последняя игра, которая у него имеется, вы должны понять, что если вы ставите во главу угла избавление человека от этих его трудностей, то трудности появятся у вас. Почему? Он будет жаловаться. Он ходит с больной ногой, вы вылечили его ногу, и вы ему больше не нравитесь.

Вы время от времени слышите, что сертификат такого-то одитора будет отменен. Вы слышите об этом, но этого не происходит. Это очень забавно, не так ли? Сертификаты лишь очень небольшого числа людей были отменены за последние много, много лет, да и то это делалось лишь после того, как эти люди явно продемонстрировали своими действиями, что причина, по которой они находятся в Дианетике и Саентологии, состоит именно в том, чтобы любыми способами положить конец Дианетике и Саентологии и остановить их.

Единственная причина, по которой Американская медицинская ассоциация была вынуждена прибегнуть к законодательству, чтобы начать свое существование, состоит в том, что в первый период своей деятельности она применяла – и применяла это в дальнейшем – ряд терапевтических действий.

Так вот, это выходит за все разумные границы, но в мире существуют группы, занимающиеся подрывной деятельностью. И я не... понимаете, одна из таких групп... одна из таких групп, которая полагает, что занимается свержением власти и так далее, известна под названием коммунистическая партия Америки или коммунистическая партия мира и тому подобными названиями, и она полагает, что занимается свержением власти, но, чтобы свергнуть кого-то, необходимо для этого что-то делать.

И из-за того, что она продолжала применять эти ранние терапевтические действия, она, разумеется, нажила себе очень много врагов – она все исцеляла и исцеляла людей. Делать это опасно.

Однако понятию «безумие» дали вот такое определение: безумен тот, кто полагает, что его преследует коммунистическая партия. Вот такое определение было дано «безумию».

Давая людям только одну дополнительную проблему – возмутительно высокий счет за услуги, – ее члены отнимали у людей их хронические проблемы, и таким образом приобрели дурную славу, и были вынуждены заняться подкупом законодательных органов (я не говорю, что они занимались этим, я сказал это в широком смысле, это одно из моих диких заявлений). Они сказали, что больше не будут проводить операции членам семей законодательных органов и ничего не будут для них делать, если те не примут закон, – видите, это не подкуп, это вымогательство, – если те не примут закон, который дал бы их группе полную монополию в этой области.

А если принять во внимание тот факт, что многие психиатры – члены коммунистической партии, то, безусловно, этому определению во многом доверяют. На самом деле именно такое определение дали «паранойе». И в соответствии с психиатрической классификацией одно из проявлений паранойи – это убежденность в том, что тебя кто-то преследует, – и в особенности коммунистическая партия. Такая дефиниция действительно существует; она есть в учебниках по психиатрии.

Почему они так обеспокоились? Отношения между врачом и пациентом, как мы полагаем, обычно бывают хорошими. Так почему же тогда представители профессии, которые неизменно пользуются любовью общества, вынуждены ради сохранения своей монополии создавать жестокие законы, в которых предусматривается тюремное заключение?

Я думаю, они поступили весьма и весьма хитро, ведь психоз может овладеть как самим человеком, так и его окружением – тут есть две стороны. Никогда не забывайтеоб этом. Поскольку время от времени каждый... вы, саентолог, столкнетесь с каким-нибудь жутко возбужденным человеком, который живет в психотическом окружении и пытается сохранить здравый рассудок. Его речь будет напоминать бред сумасшедшего. В нем мы видим его окружение, понимаете?

Исходя из этого, я могу сказать, что профессия, занимающаяся исцелением людей, опасна. Профессия, которая занимается только исцелением людей, слишком опасна и лучше к ней не прикасаться. Почему? Она отнимает у человека последние игры, которые у него еще есть. Когда человек болен, – это говорит о том, что ему уже настолько недостает игр, что он готов убить себя, лишь бы найти какое-то занятие. Это действительно так. И если бы вы в такой ситуации занялись бы его исцелением, и занимались бы только этим, и ничего не сделали бы в отношении проблем, связанных с разумом, вызвавших эту болезнь, то вы бы оказались в опасном положении и в концеконцов вам, конечно же, пришлось бы отправиться в законодательное собрание или парламент и добиться принятия ряда законов. Понимаете?

Возьмите какого-нибудь жителя Ирландии... Ирландии, где в этот самый момент около семнадцати политических партий одновременно трудятся на всю катушку. Кто-то носится за кем-то с оружием, одна партия пожирает другую, и все пожирают друг друга. И единственный великий человек, который когда-либо рождался в Ирландии, – это де Валера. Это действительно был великий человек. В этом нет никаких сомнений. Он был почти что отцом для этой страны. Но однажды он сказал: «Римская католическая церковь не подходит ирландцам». Это и было его концом, понимаете?

Это должно быть совершенно очевидно для вас. Вы смотрите на преклира, вы видите все это. Сейчас это что-то совершенно обычное для нас. Следовательно, если одитор полагает, что может заняться исцелением людей, то он потерпит неудачу. Так что мы не занимаемся исцелением людей. Мы занимаемся их «о-способности-лением».

Означает ли это, что он был не прав? Понимаете, ведь он мог быть прав. Он просто мог быть прав. И тем не менее одним только этим заявлением он вырыл себе политическую могилу.

Так вот, мы можем встретить преклира, который приходит к нам, чтобы бросить нам вызов. Он не приходит, чтобы исцелиться, он приходит, чтобы бросить нам вызов. И вы не можете... «Посмотрите, что они со мной сделали» – вот что он хочет вам сказать.

Так вот, давайте возьмем саентолога. Саентолог смотрит по сторонам и благодаря своей великолепной способности к суждению замечает в своем окружении много вещей, требующих исправления. Окружение кажется ему слегка чокнутым. Вы следите за мыслью? Оно не кажется вполне душевно здоровым.

Так вот, если бы вы просто повесили вывеску, на которой говорилось бы: «Я рассматриваю болезни и проблемы», то множество людей стало бы приходить к вам, разговаривать с вами и уходить, чувствуя себя неизмеримо лучше – в два раза более больными. Понимаете, они бы испытывали от этого самые приятные чувства. Вы берете с них... вы берете с них по нескольку пенсов за визит и просто позволяете им приходить и в течение пары минут показывать вам свои болячки.

Он идет в банк, и там он сталкивается с менеджером в тоне 1,5, который пытается остановить все движение. Что ж, это поразительно, это поразительно.

Что ж, на самом деле это даже не смешно, потому что когда маленький ребенок ссаживает себе костяшки пальцев или ушибает большой палец ноги, и это почти... он почти сознательно планирует все это. Он ссаживает костяшки пальцев и немедленно, как маленькая ракета, летит к маме и говорит: «Смотри».

Менеджер в тоне 1,5? Этот банк не сможет вести дела; он не сможет добиться процветания. Так зачем же они наняли этого менеджера? Может быть, причина в том, что он производит сильное впечатление. Может быть, все дело в том, как он одевается или что-то вроде того. Но все клерки, которые находятся у него в подчинении, чувствуют себя несчастными и так далее.

И мама говорит: «О, хорошо. Мама поцелует, и все пройдет». И мама целует ссадину, и на том игра заканчивается.

Вы идете к начальнику всех банков и собираетесь ему сказать: «Почему бы вам не взяться за дело и не нанять в тот банк такого менеджера, который может вести банковские дела?» – и вы замечаете, что разговариваете еще с одним человеком в тоне 1,5. Другими словами, окружение кажется вам несколько чокнутым.

Забавно, что если он играет в эту игру убедительно, если он убежден, что играет в игру, в которой он получит внимание от мамы, и что это интересно и так далее, то он прекратит делать это. И действительно, скорость, с которой у него заживает ушиб или синяк, на который оба родителя обратили должное внимание, весьма примечательна. Исключение составляют те случаи, когда ребенку так недостает игр, что он сохраняет этот синяк, чтобы его заметили на следующий день. Ребенок, на которого не обращают внимания, будет получать травмы. А ребенок, который получает достаточно внимания, вообще не получает травм. Разве это не странно?

Так вот, вопрос вот в чем: кто безумен – вы или окружение? Следите за мыслью?

Если вы хотите знать, что такое «человек, предрасположенный к несчастным случаям», то это кто-то, кто выработал у себя некоторый механизм отсутствия внимания. Он порождает замешательство, так что люди не могут ни на что направлять свое внимание, поэтому они получают травмы. А теперь давайте просто посмотрим на это с точки зрения того, что было сказано ранее, и вы более или менее поймете, в чем суть этих хронических соматик.

Саентолог, который столкнулся с таким положением дел, вступает в бой с некоторыми из наиболее значительных проблем... конечно же, это совершенно нормально, понимаете, что маленький ребенок побежал через улицу, а кто-то мчался на скорости 130 км в час, наехал на него, размазал по мостовой и так далее. Очевидно, это совершенно нормально... если судить по окружению.

Итак, люди заболевают – ну и что? Это даже неважно. Это забавно... Я знаю, что вы, возможно, чувствуете себя плохо в данный момент, слушая все это, но об этом не стоит даже беспокоиться. А вот сейчас я скажу вам что-то, по поводу чего следует беспокоиться. Понимаете, вы можете сказать: «Люди заболевают, ну и что?» Это просто высказывание, понимаете.

Почему? Потому что в этом обществе водителю вообще не проводят психометрические тесты, прежде чем выдавать водительские права. А 10 процентов водителей, которым выдают права, нельзя допускать к вождению не то что автомобиля, а даже детской коляски.

Оно не важно, оно не имеет особой ценности. Но «У людей заканчиваются игры

Что ж, есть одно эффективное решение, которое повлияет на вас, на ваших друзей и на других людей. Оно заключается не в том, чтобы закрыть на это глаза и сказать: «Что ж, я не несу за это никакой ответственности», как это делают органы государственной власти.

– о боже!» Видите разницу?

Оно заключается не в том, чтобы говорить: «У-у, я в полной апатии по этому поводу».

Таким образом, когда вы видите, как человек идет по улице на костылях, вы должны задать себе вопрос: «Почему он не поправил это?» Вы можете сказать, что он слаб, вы можете сказать, что у него не было шанса, он не знал, как это сделать. Возможно, все это верно. Но затем он приходит к вам, к саентологу, у которого, несомненно, имеется очень мощное оружие и инструменты, позволяющие делать подобные вещи, и вы начинаете работать с ним, и его состояние не улучшается. И когда такое происходит, вам нужно задать себе вопрос: «Что происходит?» А когда вам все-таки удается избавить его от необходимости использовать костыли, он начинает сердиться на вас. И вы должны задать себе вопрос: «Что происходит?»

Вы саентолог, вы идете и спрашиваете: «Почему вы не тестируете водителей?»

Когда он идет по улице на костылях, ему не хватает игр. Так что помните об этих двух вещах: «Они болеют, ну и что?» (Звучит бесчувственно, не так ли? Но это очень верно.) «Им недостает игр – о боже». Вот это важно.

И вы слышите непонимающее: «Что?»

Вы понимаете... я назову вам одну из тех причин, по которой он заболел. Это вэйланс или мокап, который приводит его в состояние отсутствия следствия, так что он может создавать следствие в отношении других, уловили идею?

• Понимаете, так вы уменьшите число аварий на дорогах, – объясняете вы.

Часто ли вам доводилось видеть людей, которые избивают калек? К таким вещам относятся неодобрительно, не так ли? М-м? Что ж, если бы к этому не относились неодобрительно, если бы избивали именно калек, их больше бы не было. Вы не сможете этого по-настоящему понять, пока вам в руки не попадет калека и вы не проведете ему такой процесс: «Теперь смокапьте идентность, которая справилась бы со всем этим».

И он отвечает: «О, человек со сломанной шеей».

Другими словами, они не несут за это никакой ответственности.

Вы говорите: «Так, минутку. Что тут происходит? Хорошо, смокапьте еще одну идентность, которая справилась бы со всем этим». – «О, э... человек без рук и ног».

Так вот, очень часто... в этом мире вы частенько можете обнаружить, что люди ходят и говорят:

Просто помните, что вы видите перед собой, – вы видите «отсутствие следствия в отношении себя, следствие в отношении других» – это состояние игры.

«Кто-то должен с этим что-то сделать. Кто-то должен с этим что-то сделать. Какая-то организация должна с этим что-то сделать. Какое-то правительственное подразделение, какое-то агентство должно с этим что-то сделать».

Там, где в обществе не избивают людей с ушами как у летучих мышей, множество людей отрастят себе уши как у летучих мышей. Понимаете? Когда нанесение вреда человеку, находящемуся в определенном состоянии, противоречит нравам общества, то это состояние становится состоянием отсутствия следствия, так что его примет скорее не тот человек, который потерпел поражение, а тот, которому недостает игр. Поражение не имеет к этому никакого отношения.

Но знаете ли вы, что единственный человек, который может с этим что-то сделать, единственная организация, которая может вообще хоть что-то с этим сделать, – это вы?

Поражение, кстати... и вы лучше поймете это, когда посмотрите на войска, потерпевшие поражение, и на их драматизации. Драматизации войск, потерпевших поражение, – это удивительное зрелище. Они драматизируют изо всех сил. Вспомните свою старую тетушку с ее ипохондрией, она ничто по сравнению с войсками, потерпевшими поражение. Они проиграли. На самом деле они отказываются проигрывать. Теперь они играют в игру, называемую «войска, потерпевшие поражение». И с какой основательностью они играют в эту игру. Они выставляют на показ свои раны и шрамы, которые залечиваются с огромным трудом, они хнычут, жалуются и стонут о таких вещах, они проходят через состояния прекрасной печали и апатии и не расстаются ни с какими психосоматическими состояниями, которые возникли в результате отступления или битвы. Это удивительно.

Скажем, вы приходите в большую компанию. Она занимает площадь 195 акров, и вся она состоит из множества, множества, множества колесиков, которые вращают другие колесики, вращающие в свою очередь какие-то еще колесики. И вот вы попадаете в эту компанию, и вы работаете в каком-то отделе, и к вам все время поступают какие-то формы, которые нужно заполнять, а вы знаете, что их никто не читает. И вы постоянно заполняете эти формы. И в один прекрасный день вы решаете узнать, куда деваются все эти формы, и тогда вы обнаруживаете, что эти формы поступают дальше по коридору и попадают в шкаф для хранения документов. И парень, который раньше занимал ваше место... все формы, заполненные этим парнем, и все формы, заполненные вами, лежат в этом шкафу. Их больше вообще никто не замечает. Другими словами, такой забавный тупик. Но тем не менее вся информация, собранная в этих формах, весьма важна для вашей компании. Вы обнаружили тупик.

Возьмите войска, одержавшие победу, и вы увидите в определенной степени то же самое. Они продолжают игру с помощью своих ран – некоторые из них ранены, и они не выздоравливают сразу. Но я думаю, что если вы внимательно изучите ситуацию, то обнаружите, что солдаты войск, одержавших победу, у которых имеется шанс снова атаковать какую-нибудь другую армию, выздоравливают быстрее, чем те, кто потерпел поражение и навсегда исключен из этой игры.

Вы решаете сказать об этом кому-нибудь, и вы слышите в ответ: «Правление знает», или «Организация знает», или «Начальник отдела знает, так что не суйте сюда свой нос».

Так вот, это приобретает важность. Существует ли данное, которое бы подтвердило все это? Есть ли где-либо такое данное? Да. Люди, оставленные в полевых госпиталях, находясь в которых можно видеть и слышать неприятеля, поправляются во много раз быстрее тех, кого отправили в тыл, в безопасный район. И это отражено в медицинской документации. Если вы можете просто оставить продырявленного человека там, где он все еще слышит говор пушек и так далее, он либо даст дуба и возьмет себе новый мокап, либо быстро выздоровеет. Он надеется вернуться в бой.

Это просто механизм, с помощью которого людей лишают их прав. И если человека достаточно основательно лишить права играть в игру, называемую жизнь, у него не останется никакой игры. Вот так вы и теряете игры. И единственный человек, который может что-то с этим сделать, – это вы. Но осознавать это ужасно. Это дело не Джо, не Билла, не «Общества защиты дворников от жестокого обращения»... это ваше дело.

Знаете ли вы, что некогда было не принято отправлять в отставку раненых и больных солдат? Было не принято что-либо делать с ними. Человек получал ранение, и, когда он оказывался способен ковылять, его возвращали на передовую.

Так что вопрос «Кто безумен: окружение или вы?» здесь неуместен вообще. Зачем вообще отвечать на этот вопрос? Рассмотрите состояния игр*Примечание: дополнительная информация о состояниях игр содержится в лекции «Теория игр»., и вы обнаружите, что все состояния игр являются ложью. Истина заключена в том, чтобы «быть мертвым». Истина не допускает жизни. Вам бы пришлось экстериоризироваться, сесть на какой-нибудь астероид и проторчать там десять тысяч лет, чтобы достичь абсолютной истины.

Замечательным примером тому была американская армия, сражавшаяся с индейцами. Там были майоры, капитаны, сержанты и рядовые, искалеченные в предшествующих битвах. Вы знаете, это очень необычно – офицер без руки.

Так вот, если вы вообще собираетесь играть в какую-то игру, играйте в нее как в игру и играйте в нее хорошо. В полной мере осознайте, что, если вы начнете действовать, вы попадете в неприятности, а затем идите и играйте в игру. И не терзайте себя вопросом о том, кто безумен, вы или окружение, будьте совершенного готовы стать сумасшедшим. Другими словами, будьте совершенно готовы стать сумасшедшим, по крайней мере, в глазах окружения. И тогда вы сможете что-то сделать.

Да, сегодня нам и в голову бы такое непришло. Офицер, у которого отрезана рука, разумеется, был бы отправлен в отставку и на этом бы все и кончилось. Но там были безрукие офицеры, безногие офицеры, одноглазые офицеры, беззубые офицеры... солдат терял правую руку и из-за этого ему становилось трудно стрелять, – знаете, что-то в этом роде, – так ему поручали другое дело. Понимаете? Им не отказывали в праве играть в эту игру. И вы бы обнаружили, что в этой армии хронических соматик было значительно меньше. Подобные состояния встречались значительно реже, поскольку такое состояние не давало человеку безопасности, не выводило его из игры, не возвращало его в игру, ничего особенно не меняло... это лишь слегка изменяло условия, в которых велась игра.

И, между прочим, следует добавить, что люди обычно идут за сумасшедшими. Это весьма интересно. Это феномен, который мы на техническом языке называем «зов шамана».

Это весьма примечательно. Я не думаю, что человек становится неспособен выполнять обязанности офицера просто потому, что он теряет руку, или из-за чего-то подобного. Если бы так поступали во времена римских легионов, то там пришлось бы каждые десять лет отправлять в отставку целый легион – все были покрыты шрамами. А легион, как это ни странно, никогда никого никуда не отсылал. Там просто говорили:

Шаман... предположим, что это нанайский шаман... нанайцы обитают в Манчжурии на берегу реки Амур. И, скажем, они позволяют какому-то человеку бродить в окрестностях, этот человек немного не в себе, он кажется странным или что-то вроде этого, они его вообще не трогают.

«Что ж, ведутся военные действия, вам лучше вернуться в свою часть. Орел направляется туда-то и туда-то». Вот практически и все.

И в один прекрасный день он прибегает к ним из леса, чтобы сказать, что его посетил дух или что-то вроде того, и этот дух сказал ему сделать то-то и то-то, то-то и то-то.

Так вот, эта информация должна представлять для вас интерес, и вы должны очень бдительно следить в одитинге за подобными факторами, потому что они невероятно важны.

И народ говорит: «Так, у нас появился новый шаман». Они вручают ему гремящую тыкву, и с этого момента следуют всем его советам беспрекословно.

Так вот, если у вас есть армия (или общество), израненная и сломленная, – это серьезно. Вы знаете, почему это серьезно? Дело не в сочувствии, не в гуманности, а просто в экономике. Каждый человек, которого держат в госпитале и который играет в замечательную игру «быть инвалидом», – снижает общую производительность и напрямую уменьшает ваш банковский счет. Эти ребята выпадают из сферы производства и, следовательно, висят на нашей шее. И конечный результат: мы с вами продолжаем работать, а все остальные сидят себе где-то там. Интересный... интересный конечный результат, не так ли?

Это зов шамана. Вы обнаружите, что ему поддаются даже цивилизованные люди. Весьма интересно, не правда ли? На самом деле это техническое явление.

Так вот, когда я говорю вам, что 40 процентов всех больничных коек Великобритании занято сумасшедшими, это дает вам некоторое представление о популярности этой игры, называемой «сумасшествие». Пока игра «сумасшествие» не станет не-игрой, она будет широко распространена.

Я видел целую группу людей, у нее была восхитительная программа, и вся группа пошла за человеком, у которого на уме не было ничего иного, кроме мысли о групповом самоубийстве. Все они пошли на зов шамана.

Например, безумие никоим образом не должно защищать от уголовного преследования. Нельзя допускать защиты, основанной на невменяемости подсудимого и его ссылок на собственную невменяемость. Это способствует распространению сумасшествия. Человек, свободный от каких-либо уголовных обвинений в этой жизни, сойдет с ума, чтобы защитить себя две жизни тому назад. Вы это понимаете? Не должно существовать также никаких необычных наказаний для сумасшедших, вообще никаких необычных наказаний, ни психиатрического лечения, ни чего-то другого в этом роде. С ними нужно обращаться так, как если бы это было что-то совершенно обычное. Вы находите где-то какой-нибудь форт, и они могут отправиться туда, если хотят, но на самом деле это не очень-то обязательно для них. Понимаете?

Они находились в таком навязчивом состоянии игр, что следовали за любым движением. А движение или действие, которое можно обычно наблюдать в современном обществе, довольно-таки сумасшедшее.

Так вот, в периоды безработицы число заболеваний и случаев сумасшествия будет выше. Период депрессии тридцатых годов был примечателен тем, как обстояло дело со здоровьем людей. Все тяжело болели, повсюду все болели. Говорили, что люди питались так, что это вызывало заболевания, потому что пищи не хватало из-за ее избытка. (Кто-то по-настоящему хорошо во всем этом разобрался.) Но тем не менее ранее те же самые люди, питаясь точно так же, не болели. Их исключили из игры, им сказали, что они не могут работать. Работа – это одна из основных игр, это стабильное данное наших дней. Вы можете работать, вы можете иметь работу. Эти люди не могли работать.

Кто-то создает некую ассоциацию, выступающую против того, чтобы жители Британии пили чай.

В Организации Объединенных Наций, кстати, есть великолепнейшие хартии и декларации прав человека и так далее... просто замечательно все это прочесть. В них говорится практически обо всем, о чем только можно, но в них не говорится о праве на создание рабочих мест... в них говорится только о праве работать.

• «Почему?» (Там собрались весьма состоятельные люди.) «Почему?»

Вы видите, что общество как бы валится на себя? В нем больше нет права на создание игры. Таким образом, возникает нисходящая спираль: все зависят от старых игр. И когда такое происходит, общество становится больным, общество наполняется хроническими соматиками, оно наполняется сумасшедшими и невротиками. Вы следите за ходом мысли?

Есть еще один факт, который подтверждает то, о чем я говорю: знаете ли вы, что на протяжении всей битвы за Англию ни в одну психбольницу не приняли ни одного пациента? Вы знаете, если бы причиной сумасшествия являлось движение, которое происходит прямо в данный момент, то все жители Лондона должны были бы сойти с ума. Никто не сошел. Я хочу сказать, что, не то чтобы таких случаев стало меньше – вообще никто не сошел с ума. Несомненно, это была достаточно большая игра, не так ли, а? На самом деле это была, черт побери, чересчур большая игра. Но никто не обессилел, никто не отступил, никто не протестовал слишком сильно против этой игры, все засучили рукава и работали. Так что случаев хронических соматик в этот период также стало меньше. Люди, которые шли в бомбоубежища и сидели там всю ночь, сегодня бы быстро померли от воспаления легких, если бы вы чуть-чуть приоткрыли окошко рядом с ними. Однако тогда они выходили из этих сырых бомбоубежищ не в таком уж плохом состоянии.

Они выясняли, что Британская империя пала сразу же вслед за тем, как туда начали импортировать чай.

В начале войны я и сам обратил внимание на это явление. У меня... у каждого человека на борту была простуда, едва ли был хоть кто-то, у кого не было простуды, и все ощущали сильную грусть, тоску, утомление и так далее. И мы очень много патрулировали. Это было совершенно невыносимо. И внезапно мы засекли цель, а в течение следующих трех дней еще четыре цели. Орудия у нас палили дни и ночи напролет. А после этого я заполнял рапорты – вы знаете, когда вы занимаетесь таким маловажным делом, как бой, вы действительно упускаете важную работу – рапорты и так далее, вы знаете – и отстаете от графика. Так что я заполнял рапорты и я... я попросил помощника фармацевта принести мне сводку обращений за медицинской помощью... журнал обращений за медицинской помощью.

У них не было никаких других данных, чтобы подкрепить этот вывод, а между тем члены этой ассоциации – очень хорошие, высокоморальные и состоятельные люди.

И он сказал: «Я принесу его, но там никто не записан».

Просто смотрите на это вот с такой точки зрения... от этого не нужно отшатываться и по этому поводу не стоит расстраиваться, просто поймите вот что: любая игра лучше, чем отсутствие всякой игры. Это понятно?

Никто не обратился за медицинской помощью. Я оглянулся: ни у кого не было простуды. Интересно, не так ли? Однако очевидно, что после четырех дней, проведенных под открытым небом, четырех дней плохого питания, недосыпания, непогоды, в течение которых люди стояли на своих постах в мокрой одежде и так далее, – очевидно, что они все должны были умереть от воспаления легких.

Не нужно останавливать игру другого человека; сделайте в нее свой вклад. Добавьте туда больше проблем. Добавьте бумажной работы на линии правительства... вас в два счета повысят до звания адмирала. Это все, что вам нужно сделать. Любая игра лучше, чем отсутствие всякой игры.

Так что же важнее – состояние здоровья или состояние игры? Это тот вопрос, который я хочу, чтобы вы задали преклиру. Дело в его состоянии здоровья или в состоянии игры?

Так вот, когда вы смотрите на это общество и видите, что люди играют в такое множество сумасшедших игр... как например в случае с тем менеджером в тоне 1,5, которого нанял президент банка в тоне 1,5... вы смотрите вокруг и видите все эти дурацкие игры, в которых присутствует так много хаотичности. Не стоит идти и покупать себе маузер, чтобы пустить себе пулю в лоб и покончить со всем сразу; просто поймите это. Не нужно идти в аптеку и покупать цианистый калий. В этом нет никакого смысла. Потому что любая игра лучше, чем отсутствие всякой игры вообще. И чтобы исправить это, вы должны предоставить лучшую игру. Вам это хорошо понятно? Вы. Не правление и не кто-то еще.

Я не буду рассказывать вам о всех способах изменить к лучшему чье-либо состояние игры. Самый главный из них, разумеется, – это «Придумайте игру». Но, как правило, этот процесс оказывается слишком тяжелым для того, чтобы преклир мог его проходить. «Скажите ложь об играх» – вот это, быть может, сработает. В будущем появится множество процессов, которые будут помогать исправлять ситуацию с недостатком игр и различные факторы в играх. Но все эти процессы направлены только на одно: дать человеку то, что, как он считает, является достаточно большой игрой. А когда у него нет достаточно большой игры, он, разумеется, болеет.

Так вот, если вы объединитесь – если много вас объединится – и предоставите игру получше, вы сможете добиться значительного успеха. Но вы проиграете, если ваша цель состоит лишь в том, чтобы покончить со всеми существующими играми. Вы следите за мыслью? Вы просто будете втягиваться во все это все сильнее и сильнее. Спустя какое-то время вы уже не будете знать, играете ли вы в свою игру, или вы играете в их игру, и есть ли вообще хоть какая-то игра, и как далеко до Арктура, – вы вообще ничего не будете знать. Нет. Что вам нужно сделать, так это создать мокап новой игры и играть в лучшую игру.

Так вот, поскольку вы имеете дело с неосознаваемым состоянием игры, человек может и не не знать, что ему не хватает игр, понимаете. Он может находиться в... в состоянии, когда он говорит: «О, тут вокруг слишком много всего происходит. Жизнь слишком яростна». Вы постоянно наблюдаете это. Кто-нибудь говорит вам: «О, я так напряженно работаю. Я работаю день и ночь. У меня нет никакой возможности отдохнуть, потому что я просто... вкалываю, вкалываю, вкалываю, вкалываю, вкалываю как проклятый». Посмотрите на него в течение двадцати четырех часов. Вы спрашиваете: «Что тут происходит? Человек сидел два с половиной часа и рисовал закорючки... какие-то закорючки на листе бумаги». Что происходит?

Так вот, некоторым саентологам так сильно не хватает игр, что они борются только с другими саентологами. Ведь, в конце концов, это просто. И те и другие говорят на одном и том же языке; ошибки и недочеты саентологов можно легко устранить. Понимаете? Саентологов очень легко понять, и с ними очень легко бороться.

Что ж, на самом деле человек протестует против нехватки игры в целом, понимаете? Он испытывает компульсивную, аберрированную жажду игр, и он не знает, что он жаждет этих игр, и он не смог бы организовать или описать их, если бы он и знал, что он их жаждет. Следовательно, он протестует против любой имеющейся в наличии игры, поскольку, понимаете, он не считает, что в эту игру можно играть на том уровне, на каком ему необходимо играть. Человек зафиксировался на одной игре, теперь вы заставляете его играть в другую игру. Для вас она, возможно, более интересна, но ему она не кажется более интересной. Поэтому он, возможно, будет говорить вам, как напряженно он играет в вашу игру, в то время как он сидит и рисует закорючки. Но на самом деле у него нет достаточно большой игры. Вы имеете дело с компульсивным состоянием игры.

Что ж, ладно. Если вы сами хотите создать в вашем обществе новую игру, необходимо лишь, чтобы в этой игре было больше действия, чтобы она была более привлекательна, и чтобы в ней было больше проблем, и чтобы она вследствие этого затмила все прочие игры, в которые играют в этом обществе. И если это душевно здоровая игра, само общество станет душевно здоровым. Вы следите за мыслью? Если вы будете просто бороться с теми сумасшедшими играми, в которые играют в вашем обществе, ничего не произойдет, – разве что вы сами энтурбулируетесь.

Ничего из того, что было сказано ранее, не является попыткой обвинить кого-либо или раскритиковать его здоровье. Вот что забавно: у тела довольно своеобразные (по меньшей мере) представления о том, что такое достаточно большая игра. Я однажды сказал, что человек наиболее здоров тогда, когда он как минимум три раза в день избегает смерти. Вы бы сказали: «Ну, это расшатает ему нервы». Нет. Нервы расшатывает спокойствие. «Если я буду очень долго находиться в этом прекрасном спокойствии, которое царит здесь, я сойду с ума!»

Вы удивитесь, как я поступаю с посланиями, попадающими ко мне на стол, в которых рассказываются всякие страшилки о «тамошних одиторах». Одиторы пишут мне и рассказывают о том, насколько ужасны «тамошние одиторы». А «тамошние одиторы», в свою очередь, тоже пишут мне и рассказывают о том, насколько ужасны «сямошние одиторы», и это весьма примечательно.

На самом деле человек может достичь состояния, в котором он может наслаждаться покоем. Действительно может. Но путь к этому лежит через процессинг. С помощью процессинга вы можете привести его в такое состояние. Он, не осознавая того, находится в компульсивных состояниях игры, и он получает полчаса на то, чтобы посидеть в неподвижности и отдохнуть. Он не будет сидеть в неподвижности и отдыхать. Пока он находится в компульсивной состоянии игры, он будет сидеть в неподвижности и нервничать. Вам нужно проодитировать его, и тогда он сможет сидеть в неподвижности и отдыхать.

Время от времени кто-нибудь на административных линиях делает что-то странное. Мне пишут какое-нибудь послание, прося прижать к ногтю какую-нибудь группу, и делают всевозможные вещи. Иногда, просто чтобы добавить хаотичности, я ни с того ни с сего пишу послание, в котором говорю: «Пристрелите всех в Северной Австралии» – что-то вроде этого, вы понимаете.

Вы одитируете преклира, давая ему новые игры. В наши дни вы ничего не удаляете у людей с помощью одитинга – пожалуйста, поймите это очень четко, – вы ничего не удаляете у людей с помощью одитинга, вы что-то добавляете в людей. Понимаете?

Но, как правило, когда я помещаю на линии такие послания, я на самом деле не стремлюсь что-то решить, я стремлюсь показать саентологам, что для их атак существуют более подходящие мишени, чем их же братья-саентологи. И вы могли бы сказать, что отличительная черта моей коммуникационной линии – когда я сталкиваюсь с тем, что одна ассоциация энтурбулируется из-за другой и что один одитор энтурбулируется из-за другого... отличительная черта моей коммуникационной линии состоит в том, что я всегда указываю саентологам более трудную игру, чем та, в которую пытаются играть они. И тогда в эту игру можно играть.

Вы просите его придумать новые игры. И если он сидит и опустошает свой банк, берет все ответы из банка и просто воспринимает все это «как-есть», ему внезапно начинает становиться хуже, хуже и хуже. Ему вообще не следовало ничего придумывать, ему следовало лгать обо всем этом прямо сейчас, в настоящем времени, понимаете? «Пикирующий бомбардировщик только что сбросил бомбы на этот стул». Вы можете проверить это как одитор – вы не заметили самолета. Возможно, это не кажется ложью вашему преклиру, но это пока. Вы понимаете?

Так вот, если вы сами по себе можете действительно изменить мир – и не думайте, что вы не можете... Люди со всех сторон убеждают вас в том, что вы не можете изменить мир, но они так говорят именно потому, что вы можете.

Он может сказать: «Придумать игру? О, сбрасывание бомб во время пикирования». Человек, который... человек, служивший бог знает сколько времени на зенитной батарее, он просто продолжает убирать самолеты из этой старой игры.

Вам, должно быть, становится очень и очень страшно, когда вы осознаете, что, если людям приходится стараться так сильно, чтобы убедить вас в том, что вы ничего не можете изменить, значит, когда вы пытаетесь что-то изменить, вы, должно быть, опасны, понимаете?

Старая игра не уйдет, пока вы не создадите новую. Старая масса не распадется, пока вы не продемонстрируете человеку, что он может иметь другую массу. Понимаете? Неправильно было бы стирать преклира.

Должно быть, вы немного опасны. Если все так стараются убедить вас в том, что вы не должны ничего делать и вы не должны брать ответственность за что бы то ни было, значит, от вас наверняка исходит какая-то угроза. Можете собою страшно гордиться, если всю вашу жизнь окружающие набрасывались на вас с безжалостной критикой. Вы, должно быть, парень что надо!

Так вот, существует множество источников хронических соматик, которые вы могли бы нанести на схему и которые вы могли бы счесть забавными и так далее, но поскольку хронические соматики исчезают, когда человек узнает, что он мог бы иметь какую-то другую идентность вместо больной идентности, что есть что-то еще, что он может делать, другие вещи, которыми он может заняться... Тем не менее на поиск источника хронических соматик потрачена значительная часть последних лет... многих лет исследований.

Число аберраций, которые подхватывает человек, прямо пропорционально числу беспорядков, которые он создает. Но если он сознательно создает беспорядок, маловероятно, что он подхватит из-за этого много аберраций, понимаете?

Самым главным источником хронической соматики являются проблемы, вызываемые вэйлансами. Человек находится в вэйлансе другого человека, а тот болен. Это тот момент, где вэйлансы действительно ухудшают состояние людей. Человека тошнит, он не может избавиться от тошноты, вы, похоже, ничего не можете с этим поделать... это тошнота отца. Вы не одитируете отца. Вы следите за мыслью? Итак, преклир в вэйлансе больного человека. Другой человек был болен, а после этого преклир не может ничего с этим сделать, потому что это не его болезнь. Существует множество причин, по которым человек поступает таким образом, одна из них – сочувствие. Вы знаете «Мой бедный папа». У отца болело ухо или что-то в этом роде, – бамс, у преклира болит ухо.

Поэтому вы сами по себе можете начать игру получше, чем «давайте передавим всех детей», и можете создать отделение, в котором всех детей будут обучать тому, как увертываться от машин, а затем создать еще одно отделение, в котором будут выдаваться водительские права всем, кому это захочется, а затем создать еще одно отделение, которое будет защищать права водителей, чтобы все они могли получать водительские права... вы видите, как расширяется эта игра? Так что вам наверняка придется придумать игру получше для управления дорожно-транспортных средств и для всех остальных тоже.

Прямое вспоминание подобных вещей иногда дает очень забавные результаты. Это не правильный способ устранения такой соматики, но вы говорите: «Вспомните момент, когда вы заметили, что ваш отец беспокоился по поводу своего уха». Человек делает это, и проблема с его собственным ухом исчезает. Я хочу сказать, что это действительно ловкий фокус, когда это срабатывает. Вы находите того, у кого болело ухо, и вы лишаете преклира больного уха. Лучше задать ему такой вопрос: «Какие еще болезни вы могли бы иметь?»

И все, что вам нужно будет придумать, – это какое-то очень дорогостоящее, сложное, трудное обследование, которое нужно будет проходить водителям, вероятно, медицинское обследование. И вам придется придумать какие-то платные экзамены для водителей, на которых нужно будет водить совсем не ту машину, в которой они собираются ездить по улицам, а какую-то другую, понимаете? Составьте программу, которая обойдется в целые миллиарды, понимаете? И эта программа поглотит все внимание и всю энергию многих тысяч людей, и ее ни за что не поймет полиция. Все согласятся играть в эту игру. Все на нее согласятся, понимаете?

Механический аспект хронической соматики заключается в том, что человек находится где-то в точке покоя, вокруг которой происходит интенсивное движение. И с его точки зрения лучше быть больным в этой точке покоя, чем быть здоровым во всем этом движении. Вы понимаете?

И затем вы мелким шрифтом впечатаете куда-нибудь такую строчку: «Ввиду того что теперь у нас так много проблем получше, мы можем избавиться от этих 10 процентов водителей, которые становятся причиной аварий». Понимаете, этого просто никто не заметит. Люди подумают: «Теперь мы можем обойтись без этой проблемы».

Следовательно, вам, разумеется, нужно всегда помещать пациента в больницу, в которой его будят, включая свет, в 5 утра, затем чем-нибудь кормят и умывают в 6 часов, затем подметают пол в полвосьмого, затем врач делает обход и так далее. Это подходящее для него место. Если вы позволите ему драматизировать безопасную точку, он очень часто справляется со своим состоянием, и это известно нам как «выздоровление». Госпитализация, выздоровление – они основываются именно на этом механизме, и практически ни на каких других. Если мы просто позволим ему сесть где-то и без помех драматизировать безопасную точку, точку остановки движения, точку застревания на траке, то он будет очень счастлив – некоторое время. Это усиливает эту безопасную точку, вы понимаете.

Так вот, именно так дела и делаются. Вы думаете, что можете предоставить обществу лучшее решение и это даст какой-то результат, – вы очень сильно ошибаетесь. Вам нужно предоставить обществу лучшие проблемы.

Еще один источник – постулат. Вы говорите, люди не болеют, используя постулат. Болеют. «Знаете, я думаю, что я сегодня заболею» – и он болен. Это, кстати, основной способ заболеть.

Один древний философ сказал: «Мир протопчет дорожку к двери того человека, который придумает мышеловку получше».

Цель... он хочет достичь какой-то конкретной цели, и так уж получается, что болезнь ведет именно к этой цели. Вы можете задавать людям такие вопросы:

Что ж, это очень забавно, понимаете, весьма примечательно, что он использовал слово «мышеловку». И его высказывание гораздо, гораздо лучше послужило бы нашим целям, если бы он сказал: «Мир протопчет дорожку к двери того человека, который придумает проблему получше». Вы поняли мою мысль?

«Назовите мне еще одну цель для больного уха». Он полагает, что уже дал вам одну цель – у него больное ухо. Вы могли бы попросить его назвать вам еще несколько целей... придумать еще несколько целей, и он почувствует себя значительно лучше.

Если вы хотите убрать какие-то проблемы из психотического окружения, тогда состряпайте побольше других проблем, чтобы внимание людей ушло из тех проблем. Проблемы, которые придумываете вы, могут быть здравыми проблемами. Все, что вам нужно сделать, это придумать более масштабную проблему.

Они играют роль барьеров. Если бы у людей не было искусственных ног, они могли бы пойти слишком быстро, споткнуться и упасть. Понимаете, они играют роль подлинных барьеров. Если бы у человека не была парализована рука, он мог бы кого-нибудь ударить. (Это, кстати, самый обычный случай, я сейчас говорю о самых обычных случаях.) «Если бы у него не была парализована вся левая сторона, он мог бы кого-нибудь ударить» – это играет роль барьера. Однако, когда вы пытаетесь воспринимать это просто как барьер, у вас ничего не получается. Он должен получить что-то новое, что будет с ним не в порядке, прежде чем он сможет иметь меньше таких вещей, которые с ним не в порядке.

Так вот, для саентолога более масштабной будет вот какая проблема: завоевать свое окружение и привнести в него достаточное количество действия, потенциала, здравого смысла и общения, необходимого для того, чтобы люди могли функционировать как одна команда. Саентолог хочет, чтобы люди не сходили периодически с ума и не мчались из Германии во Францию, дабы украсть несколько французских коров, и не хочет, чтобы огромное множество людей вторгалось куда-то с целью убить огромное множество других людей, и не хочет, чтобы кто-то, сидя в лаборатории из слоновой кости где-нибудь в США или на просторах России, нажимал кнопку, дабы что-то уничтожить, потому что кто-то на площади Оксфорд-серкус когда-то неправильно насчитал ему сдачу, вы понимаете? Во всем этом примерно столько же смысла.

Они играют роль свободы: ребенок не хочет идти в школу, поэтому он говорит:

С точки зрения большинства людей сегодня нет проблем масштабнее, чем те проблемы, с которыми они сталкиваются нос к носу, но на самом деле есть более масштабные проблемы. Понимаете, есть проблемы, которые гораздо более масштабны, чем кажется большинству людей.

«Мама, я болен». Другими словами, благодаря своей болезни он может стать свободен от чего-то. Во Франции люди отрубали себе указательные пальцы правой руки, чтобы маленький Наполеон не призвал их в армию. Другими словами, они освобождались от армии, оставаясь без здоровья. Это обычное дело, слишком обычное.

Саентолог, который говорит преклиру, что тот действительно в беде, – очень умный саентолог. Преклир просто думает, что он попадал в беду из-за этих маленьких, бессмысленных вещей, с которыми он непосредственно имеет дело, но, боже мой, посмотрите на эту громадную проблему, которая над ним нависла. Вы следите за мыслью? Вы улавливаете механизм?

Затем есть уровень приятия: родители готовы принять только больного ребенка. Так что человеку приходит в голову идея играть в больного ребенка – в возрасте шестидесяти восьми лет он все еще играет в больного ребенка. Какой уровень здоровья приемлем для ваших родителей? Уровень больного ребенка.

Что ж, довольно интересно то, что это жутко эффективно. Кодекс саентолога был написан с позиций того, что существуют гораздо более масштабные проблемы, чем проблема «саентологи призывают к порядку саентологов». И следовательно, этот кодекс был написан для того, чтобы раз и навсегда устранить проблему взаимоотношений между саентологами и трудности, возникающие между саентологами и публикой. Это позволит саентологам найти, если они пожелают, более масштабные проблемы и играть в более масштабные игры. Если вы поймете это как следует, вы увидите, почему необходим Кодекс саентолога.

Один из самых лучших способов избавить человека от такого состояния заключается в том, чтобы попросить его мокапить, индивидуальности, которые способны успешно атаковать... не атаковать что-то конкретное, а просто способные что-то атаковать. Могут атаковать без особого ущерба для себя. И человек смокапит практически все эти болезни.

Если бы вы знали, с каким весельем многие саентологи, которым это уже известно, встречают жалобы на других одиторов и что они тут же думают по этому поводу, вы бы не писали этих жалоб.

Вот и все, что можно сказать о хронических соматиках. Дело не в том, что нас интересуют болезни. Нас не очень-то интересуют болезни.

Вы бы просто пошли к этому одитору и сказали ему: «Слушай, у меня для тебя есть маленькая новость. Сегодня в восемь вечера мы встретимся там-то, и я проведу тебе сессию». Вы бы никому не стали писать об этом. Но такое сработает лишь в том случае, если у человека достаточно проблем вовне.

Болезнь – это только один из феноменов поведения и разума. И когда болезнь лечат отдельно, саму по себе, она не очень-то охотно поддается терапевтическим средствам.

В группе людей начинается междоусобица только в том случае, если окружение приводит ее к слому. Когда же она приводит к слому окружение, ее ряды остаются сплоченными. Так что проблема взаимоотношений между саентологами всегда решается вот так: саентологи должны действовать как одна сплоченная команда, чтобы привести окружение к слому. Это решает все проблемы и даже делает ненужным кодекс. Если бы саентологи делали это, они бы придумали кодекс и действовали бы в соответствии с ним и никогда бы его не записывали. Но существует Кодекс саентолога. Он уже существовал на протяжении некоторого времени, и я дам к нему краткие пояснения.

1. Не слушать и не произносить ничего, что могло бы принизить любого из саентологов, нашу профессиональную организацию или тех людей, чьи имена тесно связаны с этой наукой, при общении с представителями прессы, публикой или преклирами.

Это необходимо, чтобы обезопасить самого же саентолога. Известно ли вам, что люди обходят стороной того, кто нарушает это правило? Они просто обходят его стороной. Он просто уничтожает свою практику.

Многие люди полагают, что они создают себе практику, когда нарушают это правило; это не так. Опыт более чем шести лет показал, что такие люди, все до одного, терпят банкротство.

2. Использовать лучшее из того, что я знаю в Саентологии, чтобы сделать все, на что я способен, для улучшения состояния моих преклиров, групп и всего мира.

Это очень интересное правило. Оно сформулировано довольно мягко, но оно оказывает невероятное воздействие. Оно порождает намерение.

3. Не принимать на процессинг преклира или группу и не брать у них деньги, если я чувствую, что не могу им честно помочь.

Это правило приводится здесь не для вас. Вы и так не стали бы этого делать. Это целый булыжник в огород медикам – и не что иное, как это. Так что вы можете повесить это у себя на стене и показывать своим преклирам, и в один прекрасный день мы заставим медиков следовать этому правилу.

Как ужасно с нашей стороны так поступать, да? Теперь это становится о-го-го какой игрой, не правда ли?

Зачем нам заставлять медиков следовать этому правилу? Затем что медики заставляют нас платить пошлину, понимаете? Мы не враги медицине, но нам придется убедить их в том, что, если они станут лучше, они смогут стать нашими врагами.

4. Делать все, что я только могу, чтобы наказать любого человека, который неправильно использует или приводит к деградации Саентологию, нанося тем самым вред. *To punish to the fullest extent of my power anyone misusing or degrading Scientology to harmful ends [COHA 1955, 1st edition]

Это всегда вызывало бурю протеста у одиторов. Наши одиторы-ветераны не переносили слова «наказывать», и на самом деле слово «наказывать» было заменено на «помешать».

Делать все, что я только могу, чтобы помешать кому бы то ни было неправильно использовать Саентологию или приводить ее к деградации, нанося тем самым вред.

Что ж, для меня характерны более активные действия... я их наказываю. Обычно я наказываю их тем, что провожу им одитинг и тем самым поднимаю их по шкале. И они внезапно смотрят и видят, какими болванами они были. Это наказание. Это делает их лучше; после этого не остается ни единой пылинки. Я вообще люблю такие войны, после которых на поле боя остается полный порядок.

5. Не давать использовать Саентологию для рекламы чего-либо иного.

Это тоже, между прочим, об Американской медицинской ассоциации и так далее. Они все время используют в рекламе имена докторов и все такое прочее. Это весьма прозрачное правило.

6. Не давать оскорблять Саентологию в прессе.

Это не означает, что вы не можете печататься в прессе, однако это означает, что будет лучше, если вы приведете репортера, который неправильно вас процитировал, и закинете его в рождение.

7. Использовать Саентологию для достижения наибольшего блага по наибольшему числу динамик.

Честно говоря, это не является частью кодекса, это просто здравый смысл. Это, между прочим, определение оптимального решения. Оптимальное решение – это наибольшее благо для наибольшего числа динамик.

8. Предоставлять хороший процессинг, хорошее обучение и прививать хорошую дисциплину тем студентам и людям вообще, которые вверены мне.

Единственное слабое место, которое есть у саентологов, – это дисциплина. По мере того как они поднимаются по тону, они становятся собраннее. Между прочим, людям не нравится, когда что-то не регламентировано. Они любят заниматься по строгому расписанию. Им не нравится, если занятия начинают и заканчивают, когда придется.

9. Отказываться разглашать секреты моих преклиров.

А это здесь для того, чтобы подкупить преклиров. Ведь у преклиров есть секреты, и вы можете показать им это положение кодекса, и они будут счастливы. Естественно, вы не будете их разглашать, кому это будет интересно?

10. Не ввязываться в недостойные споры о моей профессии с людьми, которые о ней ничего не знают.

И чаще всего у саентологов дела обстоят плохо именно с этим моментом: они спорят с людьми и так далее. Это правило представляет собой не что иное, как смертельное оружие. Вы сидите в толпе людей, они хотят знать о Саентологии. Какой-то парень начинает с вами спорить... он состоит в какой-то похожей группе, что-то вроде того, и вы просто отказываетесь с ним говорить. Это сводит его с ума! Ему придется пойти взять книгу и прочитать ее. Вы просто отказываетесь с ним говорить. Это убийственное средство, которое поможет вам справиться с этой ситуацией, и вы обнаружите, что это средство приносит успех... оно приносит успех. Неправильно было бы провести этому человеку процессинг на глазах у всех людей или сделать что-то еще, столь же неразумное.

Что ж, это Кодекс саентолога. Он предназначен для того, чтобы его использовали, он предназначен для того, чтобы все мы процветали и хорошо работали и чтобы мир тоже процветал благодаря тому, что в нем жили мы. Именно поэтому и существует кодекс, и я надеюсь, что вы посчитаете разумным привести свое мировоззрение в соответствие с этим кодексом и следовать ему.